Рубашка из посконного полотнаЧувашская народная сказка К одной молодой вдове повадился злой дух. И так, и эдак бедная бабёнка пыталась освободиться от него, из сил выбилась, а злой дух не отстаёт — да и всё тут. Рассказала она о своей беде соседке, а та и говорит : — А ты завесь дверь рубашкой из посконного полотна — она злого духа и не пропустит в избу. Вдовица послушалась соседку, сшила длинную рубашку из посконного полотна и завесила ею дверь в избу. Ночью пришёл злой дух, а рубаха ему и говорит: — Погоди-ка, послушай, что мне пришлось видеть и испытать на своём веку. — Ну, говори, — ответил злой дух. — Ещё до того, как на свет появиться, — начала свой рассказ рубашка, — и то сколько всяких хлопот со мной было. По весне землю вспахали, заборонили и только после этого меня, коноплю, посеяли. Прошло какое-то время — меня проборонили ещё раз. Только тогда я взошла, на свет появилась. Ну, а когда появилась, расту, к солнышку тянусь... — Ну, хватит, наверное, — говорит злой дух. — Пусти! — Уж если начал слушать — дай досказать, — отвечает рубашка. — Когда я вырасту и созрею — меня выдергивают из земли... — Я понял, — опять перебивает злой дух. — Пусти! — Нет, ещё ничего не понял, — не пускает его рубашка. — Дослушай... Потом меня молотят, отделяют семена... — Хватит! — теряет терпение злой дух. — Пусти! Но в это время на дворе кукарекает петух и злой дух исчезает, так и не побывав у вдовицы. На другую ночь он прилетает опять. И опять рубашка не пускает его. — Так на чём я остановилась? — говорит она. — Ах, да, на семенах. Мои семена обдирают, веют, кладут на хранение, а то, на чём выросли семена, — коноплю — сначала складывают в стога, а потом долго, целых три недели, мочат в воде. — Ну, всё, что ли? — спрашивает злой дух. — Пускай! — Нет, не всё, — отвечает рубашка. — Я же ещё в воде лежу. Через три недели меня вытаскивают из воды и ставят сушить. — Хватит! — опять начинает сердиться злой дух. — Пусти! — Ты же ещё самого-то главного не слышал, — отвечает рубашка. — Не знаешь, как мнут-ломают мои кости... Так вот ломают и мнут меня до тех пор, пока всё тело от костей не очистят. Мало того: ещё кладут в ступу и давай втроём-вчетвером толочь пестами. — Пусти! — опять начинает терять терпение злой дух. — Из меня выбивают всю пыль, — продолжает рубашка, — оставляют лишь чистое тело. Потом меня вешают на чесалку, разделяют на тонкие волосинки и прядут. Напряденные нити наматывают на мотовило, потом опускают в щелок. Тогда мне бывает трудно, глаза забиты золой, я ничего не вижу... — А я не хочу тебя больше слушать! — говорит злой дух и уже хочет пройти в избу, но в это время кукарекает петух и он исчезает. И на третью ночь явился злой дух. — Потом меня стирают, сушат, делают из меня мотки и пропускают через бердо, ткут и получается холст, — продолжает свой рассказ рубашка. — Теперь-то всё! — говорит злой дух. — Пусти! — Ещё совсем немного осталось, — отвечает рубашка. — Уж дослушай... Холст кипятят в щелочной воде, стелят на зелёную траву и стирают, чтобы вышла вся зола. И опять, уже по второму разу, толкут меня втроём-вчетвером, чтобы я стала мягкой. И только после этого отрезают от куска, сколько нужно, и шьют. Вот только тогда положенное в землю семечко становится рубашкой, которой сейчас и завешена дверь... Тут опять на дворе кукарекнул петух, и опять злому духу, не солоно хлебавши, пришлось убираться восвояси. В конце концов надоело ему стоять перед дверью и слушать рубашкины россказни, с тех пор он перестал прилетать в этот дом и оставил молодую вдову в покое.
|