Рафара, дева вод

Мадагаскарская народная сказка

Я пришел сегодня, я рассказываю.

Дева Вод — так говорят старики, я тут ни при чем — жила в заколдованном замке, в глубине Зеленых Вод. У нее были длинные волосы цвета огня. Рафара — вот какое у нее было имя, а ее маленькую рабыню звали Икала.

Однажды они тайком убежали из дому, чтобы порезвиться на розовом песке у берега Вод. Андриамбахуака заметил их игры и хотел поймать деву Зеленых Вод. Но Рафара вместе с рабыней бросилась в реку, и он не успел ее схватить. Грустно было Андриамбахуаке, что красивые девушки исчезли. Он постоял немного и вернулся в свою большую хижину на холме.

На следующий день Андриамбахуака пошел к мпанандру Рэникутумбе и попросил разложить сикиди.

— Желаю тебе благоденствия, отец, — сказал Андриамбахуака.

— Ты в тревоге? Что с тобой, сын? — спросил мпанандру.

— Там, на берегу Зеленых Вод я видел двух прекрасных девушек, мне очень хочется взять одну из них в жены. Но они исчезли, и вода сомкнулась над их головами.

Рэникутумбе раскинул зернышки сикиди и сказал:

— Да, сын, эти девушки живут на дне Вод, и без моей помощи тебе не получить ту, которую ты желаешь.

— Что же я должен сделать? — спросил Андриамбахуака колдуна.

— А вот что... Но тебе придется дать мне в уплату черного петуха, который еще ни разу не кукарекал, и пять серебряных монет!

— Хорошо, — согласился Андриамбахуака.

— Вот тебе уди цара. Заройся в песок в том месте, где они играют. Когда они придут, подожди, пока вода на них совсем высохнет, а потом беги и хватай их за волосы.

Андриамбахуака пошел и спрятался в песке. Немного погодя дева Зеленых Вод вместе с рабыней вышла на берег. Андриамбахуака долго следил за девушками, и когда увидел, что на них не осталось ни капельки воды, тихонько подкрался и схватил их за волосы.

Я хочу взять тебя в жены, — сказал Андриамбахуака Рафаре.

Рафара ничего не ответила, и Андриамбахуака оробел: он испугался, что она немая. Он подождал немного, а потом отвел ее к себе и сказал людям:

— Вот, люди. Я привел Рафару из Зеленых Вод. Она будет моей главной женой.

— Кто ее отец? Кто ее мать? Откуда она родом? — стали спрашивать люди.

Андриамбахуака ничего не мог им сказать. А Рафара и Икала молчали; они стояли беззвучно, как камни, как стволы мертвых деревьев. Люди спустились с холма и разошлись, качая головами.

Сколько-то времени прошло после свадьбы, и Рафара родила сына. Однажды, когда Андриамбахуака ушел на рисовые поля, ребенок расплакался. Мать взяла его на руки и стала укачивать:

О крупинка жизни моей, моя любовь,

Равелунахана... Равелунахана.

Спи, молчи... Спи, молчи.

Рафара пела, и голос ее звенел, как маленький колокольчик. Одна рабыня услышала, как она поет, и, когда Андриамбахуака вернулся, приблизилась к нему и зашептала на ухо:

— О господин, пока ты был на рисовых полях, я присела около загона для быков погреть на солнце свои болячки и вдруг услышала, что твоя жена поет. Когда тебя нет, она разговаривает и голос ее звенит как серебряный колокольчик.

— Поклянись, что это правда! Она в самом деле пела?

— Клянусь тебе, она пела, — сказала рабыня. Андриамбахуака пошел в хижину и спрятался под циновкой рядом с Рафарой и Икалой. Ребенок заплакал, мать стала его укачивать и запела. Услышав ее голос, Андриамбахуака выскочил из-под циновки и закричал:

— О Рафара, значит, когда меня нет, ты говоришь! Но Рафара снова онемела. Он упрашивал ее и что только ни делал, чтобы заставить говорить, но она ни за что не хотела произнести ни слова; даже брань не заставила ее открыть рот. Тогда Андриамбахуака стал ее бить и бил до тех пор, пока совсем не обессилел.

Рафара молчала, только из глаз у нее крупными каплями падали слезы. Вдруг послышался страшный шум, и Андриамбахуака со страхом увидел, что слезы Рафары превратились в бурный поток, который с грохотом устремился к Зеленым Водам. Рафара и Икала бросились в воду, а отец с сыном остались в хижине.

Андриамбахуака взял мальчика на руки и бросился вслед за женой.

Рафара, дева Вод,

Вернись! Я отдам тебе самое дорогое, что есть на свете:

Старшего сына, младшего сына,

Отца и мать, — так звал ее Андриамбахуака.

Андриамбахуака, Андриамбахуака,

Я говорю тебе: старший сын и младший сын,

Отец и мать —

Это не дары для меня, —

так отозвалась Рафара. Андриамбахуака побежал на голос и закричал:

Рафара, Рафара, дева Вод!

Я отдам тебе старшего сына, младшего сына,

Отца с матерью,

Сто рабов и тысячу быков! Рафара ответила:

Андриамбахуака, Андриамбахуака!..

Старший сын и младший сын,

Отец с матерью,

Сто рабов и тысяча быков —

Это не дары для меня.

Пока они так перекликались, Рафара и Икала доплыли до середины Зеленых Вод. Огромный крокодил, выставив наружу угрюмый глаз, сторожил эти места.

Крокодил, о крокодил голубой,

Спишь ты? Не видишь ты?

Дочь Вод пришла.

Почему не раскрываются перед ней двери? Крокодил, стороживший первую гряду кораллов, очень удивился, услышав этот голос. Он подплыл к скале. Дева Вод и ее рабыня взобрались к нему на спину и миновали семь коралловых гряд, которые расступались перед ними и тут же снова смыкались. И все большие и маленькие крокодилы с чешуйчатыми спинами смотрели, как они плывут, и радостно переговаривались:

— Это правда? Дева Зеленых Вод вернулась?

— Ну да, — сказал огромный самец, — это она, я ее узнаю. А Андриамбахуака все стоял на берегу и горько плакал:

Рафара, дева Вод,

Вернись, вернись, прошу тебя.

Твой муж в беде.

Твой сын в нужде.

Долго жаловался Андриамбахуака, пока не выплыли из воды два крокодила, прожившие на свете много сотен лет. Их послали родители Рафары, чтобы привести его и мальчика.

— Мы задохнемся в воде и умрем, — сказал Андриамбахуака.

Но крокодил побольше успокоил его:

— Не бойся. Пока вы с нами, ничего дурного не случится.

Они погрузились в воду и даже не замочили одежду. Долго плыли они за крокодилами и вдруг увидели заколдованный замок. Из замка появилась Рафара и пошла им навстречу. Она говорила, и голос ее лился как песня. За ней шла длинная вереница рабынь; одеждой им служили только длинные волосы.

Счастливый король Вод и его жена с радостью приняли Андриамбахуаку и мальчика. И жили они все вместе долгие годы.

Я не стану рассказывать, как хорошо им жилось, но молва о них будет разноситься по свету до скончания века.